Справедливая цена и "социальная норма". Большой разговор о природном газе с главой "Узтрансгаза"

Узбекистан, Ташкент – АН Podrobno.uz. Одной из главных новостей последних дней стало планируемое введение в Узбекистане "социальной нормы" потребления электричества и газа. Какой она будет и как это затронет простых граждан, появится ли справедливая цена на газ для жителей, корреспонденту Podrobno.uz рассказал председатель правления компании "Узтрансгаз" Бехзот Нарматов.

Мы также поговорили с ним о том, куда экспортируется узбекский газ, почему за границей он стоит примерно в семь раз дороже, как заставить население страны бережнее относиться к энергоресурсам и в каком состоянии сегодня находится газовая инфраструктура страны.

Экспорт

– Расскажите об экспортных показателях компании. Куда сейчас в основном идет узбекский газ?

– Узбекский газ не экспортируется. На экспорт идет только часть топлива, которое добывается в рамках совместных предприятий с компанией New Silk Road (Китай), "Газпром" и "Лукойл" (Россия), Natural Gas-Stream (Швейцария). В соглашениях есть пункт о разделе продукции с иностранными компаниями, в котором указывается, что государство берет на себя обязанность экспортировать определенную часть газа, чтобы обеспечить рентабельность инвестпроектов. На данный момент на долю таких предприятий приходится около 30% от всего объёма добычи газа.

К пуску готовится месторождение "Мустакиллик 25 йилиги" в Сурхандарье мощностью 4 миллиарда кубометров газа в год. Здесь также будет обязательство по экспорту части добытого газа. Но есть и другой вариант – мы будем покупать у СП газ по экспортной стоимости, чтобы обеспечить рентабельность инвестпроекта.

– Как рассчитывается ценообразование для поставляемого на экспорт газа? Правда ли, что внутри страны газ стоит в 10 раз меньше, чем на экспорт?

– Стоимость экспортного газа рассчитывается разницей стоимости газа на границе и его доставки до нее с учетом всех экспортных налогов. Условно говоря, если расходы на транспортировку от месторождения до границы Узбекистана составляют 40 долларов, а стоимость газа на границе – 200 долларов за 1000 кубометров, то цена на сам газ составляет 160 долларов, это и есть так называемая нэтбек цена на природный газ.

Сейчас один кубометр газа, который мы покупаем для дома, стоит 380 сумов. Однако на самом деле по рыночной стоимости он стоит в 6-7 раз дороже – 2280-2660 сумов.

– Очень много вопросов возникает касательно экспортной стоимости нашего газа. Вы сказали, что примерная экспортная стоимость 200-250 долларов за 1000 кубических метров, но мы все видели в новостях цены на газ на международном рынке, которые варьируются от 2000 до 3000 тысяч долларов за 1000 кубметров. Почему такая большая разница? Где подвох? 

– Да, вы правы! Мне тоже часто задают этот вопрос, и при этом с сильным возмущением. Дорогие цены на газ обусловлены их формой реализации, то есть цены на газ выше 1000 долларов за 1000 кубических метров – это спотовые цены, то есть на свободные объемы газа, которые находятся на точке потребления. А основные цены на газ, реализуемый Россией и другими крупными экспортерами, определяются долгосрочными контрактами, основанными на общепринятых нормах и формулах, которые определяют справедливую цену на топливо. Эти формулы обычно ссылаются на товары, которые котируются на международных торговых площадках (нефть, мазут, газойл, и т.д.). Так что слова о том, что мы дешево продаем газ не соответствуют действительности и вызваны простым незнанием предмета.

Справедливая цена и "социальная норма"

– 380 сумов – это справедливая цена на газ в Узбекистане?

– Все смотрят на это по-разному. С точки зрения населения – это правильно. Однако, чтобы доставлять этот газ, бурятся скважины, работают люди, заводы, газотранспортная система, которая со временем устаревает и нуждается в инвестициях. Есть инфляция, амортизация, другие финансовые показатели и расходы, которые должны покрываться.

Газотранспортная система субсидируется государством, чтобы люди могли платить за газ 380 сумов за кубометр вместо 2660. Таким образом, предприятие продает потребителям продукт ниже себестоимости, остальное покрывают государственные субсидии. Откуда берутся субсидии? Из бюджета, который формируется за счет налогов граждан. Нужно разорвать этот замкнутый круг.

Если люди будут напрямую платить за газ по соответствующей рыночной экономике цене, то компания, в свою очередь, будет выплачивать больше налогов в госбюджет, которые государство сможет потратить на социальные нужды – школы, детские сады, больницы, а не на субсидирование системы доставки газа до абонентов. Ведь разница между налоговыми отчислениями от суммы в 380 и 2660 сумов существенная.

– Главная новость последних дней – появление "социальной нормы" потребления электричества и газа. На ваш взгляд, какой процент жителей страны войдут в категорию потребителей "социальной нормы"?

– Есть определенное количество населения, которое стабильно использует определенный объем газа, скажем 300-400 кубометров в месяц. С другой стороны, есть люди, которые потребляют в разы больше. При этом государство субсидирует газ для всех. Стало быть, вторая категория получает больше выгоды за народные деньги, хотя и не нуждается в этом.

Дифференцированная тарификация означает, что потребители до 400 кубометров газа в месяц будут условно платить за него по 380 сумов за каждую единицу, а для тех, кто потребляет больше этой нормы, будет установлена повышенная цена. Я думаю, что 70-80% населения – это первая категория потребителей, их перемены никак не затронут.

Появление "социальной нормы" должно призвать людей бережнее относиться к ресурсам, которые ограничены. Даже если люди могут себе позволить заплатить за сверхнорму, ресурсы нужно использовать рационально. Таким образом, мы проявляем гражданскую ответственность за все общество. Я постоянно говорю своим домашним: "Когда ты у себя дома выключаешь свет при отсутствии его необходимости, ты даешь возможность включить свет в другом месте, где он необходим".

К тому же эти энергоносители можно использовать с большей пользой. Я считаю, что сжигать газ в качестве топлива – это кощунство. Ведь, перерабатывая его, можно получить полиэтилен, полипропилен и другие материалы для использования в производстве различной продукции с высокой добавленной стоимостью. Это больше налогов, рабочих мест, экспорт. Это более выгодно, чем использовать газ в чистом виде.

– В стране много и часто говорят об энергоэффективности. Как вам кажется, что нужно сделать, чтобы заставить население бережно относиться к энергоресурсам?

– Энергоэффективность – это большой и важный вопрос. Когда мы этого сможем достичь, во многом зависит от населения. Знаете ли вы, сколько в месяц расходуете газа, электроэнергии и других ресурсов? Такой вопрос был задан одним из высокопоставленных чиновников во время собрания, и никто из присутствующих 30-40 человек не поднял руку. А думаю, что большинство наших сограждан знают сколько платят, но не знают объемы. Многие об этом даже не задумываются. Когда что-то становится дешевым, мы перестаем это ценить, и вспоминаем о нем только тогда, когда, этого не станет.

Вспомните блэкаут в январе. А теперь представьте, что будет, если наш газ закончится? Мы будем пользоваться исключительно импортируемыми ресурсами. И цены на них будут совсем другие. Мы можем вернуться к тому, что придется отапливать дома дровами и углем.

Но есть и другая сторона вопроса. В некоторых районах очень плохая инфраструктура, большинство домов обладают очень низкой теплоизоляцией, там установлены самодельные отопительные системы с очень низкой энергоэффективностью.

Пару лет назад проводилось исследование, что будет, если перевести все домохозяйства на энергоэффективное оборудование, хотя бы те же двухконтурные котлы. Расчеты показали, что благодаря этому можно высвободить более 1 миллиарда кубометров газа. Это подобно тому, что вы нашли новое месторождение. Этот объем может в течение года обеспечивать потребности более 650 тысяч квартир или 138 дней работы Ташкентской ТЭС.

Однако вопрос в том, как обеспечить все эти домохозяйства необходимым оборудованием? Одних очень сложно убедить сделать такое необходимое приобретение, для них лучше будет купить очередной телефон. Здесь мы должны работать над тем, как трансформировать мышление, воспитывать потребительскую культуру. Другим же это просто не по карману. Я думаю, будет здорово, если у нас появится какая-то программа, которая поможет в этом плане социально уязвимым слоям населения. Это должно быстро себя окупить.

Ограничения на заправках

– Периодически в пиковые периоды власти вводят ограничения на поставку газа заправкам и промышленным объектам. Когда страна придет к тому, чтобы перестать отключать эти объекты и что нужно для этого сделать?

– Эти ограничения необходимы, чтобы газ в первую очередь доходил до населения. Ведь АГНКС (автомобильные газонаполнительные компрессорные станции) – это точки интенсивного отбора газа из трубопроводной системы.

К моему большому сожалению, разрешения на строительство многих станций были выданы без учета технологических возможностей трубопроводов. Они строились на удобных локациях, которые давали возможность высоких продаж. Есть точки, где работают сразу 4 заправки, там население остается почти без газа.

Это одна из причин. Есть и вторая – ограниченность ресурсов. Потребность в них постоянно растет с ростом количества населения, машин, производств. Поэтому нам нужна либерализация рынка, переход на рыночные отношения в купле-продаже энергоносителей.

Мы можем без ущерба для госбюджета выкупать газ у иностранных компаний, которые работают на территории Узбекистана и имеют право на экспорт своей доли. Также мы должны заинтересовать компании из других стран создавать конкурентный рынок сбыта газа. То есть вместо того, что качать весь объем газа в Туркменистан или Китай, им было бы более выгодно гарантированно обеспечивать ресурсами Узбекистан.

Уроки блэкаута

– Произошедший блэкаут показал, что газотранспортная система зависима от поставок электричества. Предпринимаются ли какие-то меры, чтобы диверсифицировать поставки, создать независимую генерацию?

– Я бы не сказал, что мы на 100% зависим от электроэнергии. На ней работают некоторые газоперекачивающие станции и электронная система управления. Но, конечно, блэкаут стал уроком и для нас. Мы сейчас работаем над несколькими вариантами – установка солнечных батарей, аккумуляторы, генераторы большой мощности, которые позволили бы электронике и автоматике функционировать бесперебойно.

Однако не стоит забывать, что в электроэнергии нуждается не только газотранспортная система, но и добывающая часть. То есть тут нужен комплексный подход к вопросу электроснабжения – от добычи до распределения газа.

Российские партнеры и ТАПИ

– Как обстоит дело с проектами, реализуемыми с российскими партнерами, повлияли ли на них санкции? Газпромбанк должен был профинансировать проект по модернизации газотранспортной системы, что теперь будет с ним?

– Проект не прекращался. Мы продолжим выплачивать проценты по кредитным средствам Газпромбанка, которые были выданы ранее, однако реализация второй части проекта модернизации будет финансироваться Национальным банком Узбекистана. Мы трезво оценили риски и решили, что это более рационально на данном этапе.

– Рассматривает ли сейчас Узбекистан проекты по строительству новых экспортных газопроводов, например, через Афганистан? Заинтересована ли страна в проекте ТАПИ?

– ТАПИ – очень интересный и перспективный с экономической точки зрения проект, в котором любая компания хотела бы поучаствовать. Однако на данном этапе развития нашей компании мы фокусируемся исключительно на газотранспортной системе Узбекистана.

Модернизация газотранспортной системы

– Расскажите, насколько сегодня изношена система магистральных газопроводов в Узбекистане? Какие у нее потери газа при транспортировке?

– Технологические потери оцениваются примерно в 1-1,2% от общего объема транспортируемого газа. Это 450-500 миллионов кубометров в год. Но это в пределах определенных норм. Есть возможности для сокращения этих потерь, но для этого нужны интенсивные инвестиции: система большая и устаревшая.

Причин этому много. Так, например, более 61% из 13 250 километров труб эксплуатируются уже более 30 лет. К тому же в течение долгого времени эксплуатация не проводилась на должном уровне.

Еще один момент – на больших участках трубопроводов отсутствует коррозийная защита. Это произошло потому, что было время, когда металл активно разворовывали, люди крали целые участки электрохимзащиты (ЭХЗ) газопроводов. Компания восстанавливала их, однако не в требуемых параметрах ввиду финансового состояния, отсутствия внимания ответственных лиц и преступного безразличия руководителей, работающих в системе, коррупционных факторов.

Кроме того, не соблюдались нормативы об охранной зоне. На территории 300 метров по обе стороны трубопровода нельзя сажать многолетние растения, осуществлять капитальное строительство. Однако, к сожалению, на данный момент в охранных зонах газотранспортной системы, в частности, магистральных трубопроводов Узбекистана, построено более 2500 объектов – дома, промышленные и другие объекты. Это приводит к появлению блуждающих токов, что влияет на ускорение коррозийных процессов трубопроводов.

– Как идет процесс модернизации газотранспортной системы, какие планы ставите на ближайшие годы?

– В рамках модернизации в этом году мы построили новую линию "Газли-Каган" протяженностью 147 километров. За последние 10 лет – это единственное крупное строительство в системе транспортировки газа. Кроме того, были заменены крупные части (42 и 30 километров) старых газопроводов.

Каждый год, мы должны, как минимум, менять 5% изношенных участков трубопроводов. Однако финансовые возможности позволяют нам произвести работы лишь на 0,68%. Но дело ведь не только в трубопроводах. Есть еще компрессорные станции, которые качают газ по ним. Например, станция в Кагане была построена аж в 1965 году.

Думаю, мы выйдем на эти нормативы по достижению финансовой стабильности и независимости от государства. Для этого нужно довести до конца все начатые реформы.

В частности, сейчас принимаются меры по разделению функции купли-продажи газа и его транспортировки. Предполагается, что "Узтрансгаз" будет исключительно транспортной компанией со своими тарифными ставками, которые будут обеспечивать эксплуатационные и капитальные затраты согласно установленному плану работ. То есть если мы должны будем начать работу по модернизации 1 января, то мы начнем ее именно в этот день, а не тогда, когда у нас появятся средства.

– Очень много говорилось о проекте по внедрению автоматического управления и технологической связи (SСADA) на газотранспортной системе, который позволит сократить утечки и потери. Как обстоят дела с ним?

– Аналогичный проект уже пытались реализовать, однако по некоторым причинам его приостановили. На это было потрачено 20-30 миллионов долларов. В целом, этот проект требует, как минимум, 500 миллионов долларов.

Сейчас мы заново по частям восстанавливаем его. Уже имеющееся оборудование проходит диагностику на возможность дальнейшей эксплуатации. Кроме того, идет работа с компанией "Узбектелеком", которая помогает создавать оптико-волоконную связь отдельно для "Узтрансгаза". На первом этапе планируется наладить обратную связь с каждым узлом, оснастить их электронными датчиками давления и температуры.

На следующем этапе будет произведена замена всех механических задвижек на электроприводные, электрогидроприводные, которые позволят следить за текущей ситуацией и осуществлять оперативное дистанционное управление ими, исключая человеческий фактор.

Система SСADA позволит правильно эксплуатировать газотранспортную систему, вовремя выявлять в онлайн-режиме имеющиеся аномалии в трубопроводах и сужать зоны поиска неполадок, на которых мы должны сфокусироваться. Да, этот проект требует много средств и времени, но это необходимо. Думаю, в течение 2-3 лет мы его завершим.

Частные руки

– Когда "Узтрансгаз" перейдет в частные руки? Как идет работа по подготовке IPO?

– Магистральная газотранспортная система и "Узтрансгаз", как стратегическая компания, будут оставаться государственными. Этот пункт есть в указе президента. Да, есть планы по продаже доли "Узбекнефтегаза" через IPO и привлечению на основе государственно-частного партнерства инвестиций для развития компании.

Этим указом предусмотрено проведение пилотных проектов в 14 субъектах – по одному в каждом регионе Узбекистана и Каракалпакстана. Для начала будут выбраны локации проведения пилотных проектов, определены технические задачи и условия, на которых они будут проводиться. Операторы будут отбираться на конкурсной основе.

Нам нужно выяснить, смогут ли частные компании оптимизировать расходы и минимизировать повышение стоимости газа для населения, обеспечивая при этом инвестиции в развитие инфраструктуры на местах без привлечения бюджетных средств. На основе полученного опыта правительство будет принимать решение.