По ту сторону Амударьи, или настоящая школа жизни. Что говорят воины-афганцы о войне 30-летней давности

Узбекистан, Ташкент – АН Podrobno.uz. Более тридцати лет прошло с тех пор, как последний советский солдат пересек мост Дружбы через реку Амударья, привезя домой свою личную историю, трагедию и новое видение жизни. Они уже никогда не станут прежними, а память об увиденных в столь юном возрасте ужасах войны навсегда придавит их сердца своим личным "грузом 200" (кодированное обозначение, применяемое при перевозке тела погибшего военнослужащего).

Это произошло и со старшиной Акбарали Халиловым, для которого Афганистан стал настоящей школой жизни с апреля 1984 по апрель 1986 года. Будучи 18-летним юношей и вдохновленный незнакомой ему еще тогда "военной романтикой", он сам порывался отправиться туда, откуда многие так и не вернулись. Свою непростую, порой трагичную историю, Акбарали Халилов рассказал корреспонденту Podrobno.uz.

Первый бой и смерть друзей

Я был уличным хулиганом, поэтому и устроил драку в военкомате. Это была зима, а я не хотел мерзнуть (смеется). Тогда мне полковник сказал, что если я хочу служить в Афганистане, то мне надо начинать готовиться уже сейчас. А еще он пообещал, что я обязательно попаду в воздушно-десантные войска (ВДВ) и даже подарил вещмешок, в который строго наказал каждый день набирать песок и бегать по пять километров.

В 1983 году я получил аттестат о среднем образовании, после чего меня отправили учиться в ДОСААФ для подготовки в Афганистан. Самое удивительное, что в списке со мной оказались и те ребята, с которыми я когда-то подрался в военкомате. С этого момента мы стали друзьями и вместе попали в "мусульманский батальон" в Чирчике. А этот батальон, между прочим, брал дворец Амина. Операция называлась "шторм 333" и длилась всего 43 минуты.

Обучали нас в общей сложности три месяца, а потом самолетом переправили в Афганистан.

Первые впечатления… Ну какие они могут быть, ведь мы уже слышали о "грузе 200". До первого своего боя я попал в роту в Джелалабаде, то есть в самую горячую точку на тот момент. Жара стояла невыносимая, антисанитария, а мне постоянно хотелось пить.

Первый мой бой – это, конечно же, было очень страшно. Потом постепенно привык. Но, когда в бою теряешь друга – это остается в памяти навсегда. Данияр Джанзаков – парень, с кем я когда-то дрался в военкомате, стал моим лучшим другом. Он был первоклассным снайпером, но погиб в очередном бою на моих глазах от попадания разрывных пуль в горло.  

Второй мой друг получил в этом бою такое же ранение в живот. Хуже всего то, что мы не могли ему помочь, враг наступал, кругом свистели пули. Его нам в итоге удалось спасти, несмотря на то что от попадания патрона у него вывалились тогда внутренние органы. А Данияр умер в течение нескольких минут. Сейчас его именем назвали улицу в Таваксае.

Когда глаза видят такое, то страх моментально исчезает. Он снова появляется лишь под дембель, когда понимаешь, что ты уже совсем рядышком с родным домом.

Особая война

Мы принимали присягу. А присяга – что это? Если ты дал слово, то значит его необходимо держать. В Советском Союзе было такое воспитание. Да, тогда многое скрывалось от широкой общественности. Например, информация про спецоперацию "шторм 333" в течение 30 лет была засекречена. И только после развала СССР многое стало известно.

Была ли обида на страну? Я не думаю, потому что совершенно не жалею, что пришлось пройти такую службу. Для меня это была "мужская школа". Армия армией, а здесь было другое. Я служил в 154-м отряде Главного разведывательного управления (ГРУ), в моем военном билете так и написано – разведчик.

Это было сложное время, постоянно приходилось терять близких людей. Сегодня вы сидите вместе, а завтра его уже нет. Правда, до прихода к власти Шавката Мирзиёева тоже мало, что хорошего было. Идешь в больницу, а тебе говорят – иди к своему Брежневу или Путину, пусть они тебя и лечат. А они вообще при чем? Благо, что сейчас президент обратил на нас свое внимание.

А вообще, мы тогда ведь думали, что ехали не воевать, а помогать народу Афганистана, и только прибыв на место, поняли, что происходит.

Тогда мы думали о мире во всем мире, о том, что Афганистан может стать 16-ой республикой СССР, как мы поможем местному населению построить фабрики, заводы и электростанции. А когда приехали, столкнулись с тем, что нас называют "шурави", что означало "советский".

Среди афганцев враги распространяли множество слухов про советских солдат – что мы, якобы, хотим внести смуту в их религию, завладеть их имуществом, изнасиловать их женщин и так далее. Таким вот образом американцы настраивали против нас местное население и старейшин. На первом этапе мы совместно работали с военными и полицией Афганистана, а затем перестали, так как среди них появилось много "кротов".

Ужасы боев

Я видел, когда душманский снайпер за час убил 28 солдат и трех офицеров. Наш отряд тогда прилетел на помощь солдатам, которые вели неравный бой. Вертолеты бомбили душманов непрерывно, поднимая пыль, благодаря которой мы смогли очистить территорию от врага.

После боя мы три дня собирали на жаре тела бойцов этого отряда по всему полю. В конце оказалось, что не хватает одного человека. Он сумел спрятаться и три дня ждал спасения. Но на тот случай, чтоб не попасть в руки душманов, он снял чеку с гранаты и все эти дни так и просидел с ней в руках. Его пальцы практически невозможно было разнять. Мы помогли ему, с ним сейчас все хорошо.

Таких случаев за два года было очень много. У меня только официальных боевых выходов было 186.

После того случая, когда мы на жаре собирали тела погибших бойцов, наш отряд вернули в место постоянной дислокации, куда лично приехал генерал Варенников. В то время мы оказались без воды и сигарет, были проблемы с поставками. Нужно было что-то делать. Я подговорил одного сослуживца, чтоб он пошел к генералу и стрельнул у него пару сигарет. Ну он и пошел. Генерал удивился, что нам нечего курить, спросил – вы голодные? Мы и ответили, что не ели три дня.

В результате Варенников дал команду и нам вертолетом доставили хлеб и по банке тушенки. Этот запах хлеба я не забуду никогда. С тех пор я люблю только буханочный хлеб.  

Шальная пуля

Однажды наш отряд находился на берегу реки. Тогда командир предложил немного отдохнуть, так как за нами ехала подмога. И вот сижу я на берегу и камушки в воду кидаю. Тут три выстрела сзади. У меня вся жизнь перед глазами промелькнула, так как пулей задело голову. Оказывается, за мной был один парень, он перезарядил оружие, но при контрольном нажатии выпустил три пули. Мне голову тогда сильно обожгло.

Но это было только начало истории. Наш командир, когда узнал о произошедшем, подошел к этому парню и пнул его так, что он упал на этот автомат и снова началась стрельба. Выстрелы пролетели в 5-6 метрах от парома. Все бойцы, услышав выстрелы, естественно, сразу же заняли оборонительные позиции. Хорошо, что все тогда благополучно закончилось, мне просто повезло.

Был еще один подобный случай, когда меня спасло провидение. Заместитель командира взвода Владимир Пирожков, который также как и я, был родом из Чирчика, готовил нас к засаде. По утрам он заставлял бегать, учил, как правильно питаться в условиях Афганистана. Тем не менее однажды я что-то съел, мне стало так плохо, что пришлось срочно лететь вертолетом в медчасть. А моя группа на следующий день отправилась на операцию в провинцию Кунар. Было это 4 декабря 1984 года.

Они хотели устроить засаду, но сами нарвались на нее. Мои друзья бились до последнего патрона. Тогда погибли восемь человек, а Пирожков сам себя подорвал вместе с рацией и двумя-тремя душманами. Так вышло, что из-за этого отравления я остался жив.

Память об Афганистане

Я до сих пор часто вспоминаю, что там произошло. Если супруга говорит, что поедет к теще, то у меня сразу же начинает шалить нервная система. Ночью я часто вижу кошмары, и жена всегда будит меня, когда это происходит. Поэтому бывает сложно оставаться одному.

Сейчас я всегда говорю молодым ребятам, что очень важно воспитывать себя как мужчину, чтобы они твердо и четко понимали, что можно делать, а что нельзя. Например, нельзя обижать женщин, что необходимо держаться за свои принципы, поднимая свой дух и уровень сознания.

У нас, воинов-афганцев, есть заветная мечта – открыть музей и рассказывать нашей молодежи о храбрости, мужестве и мужском стержне. Ведь когда-то мы уйдем с этой земли, а они останутся. И пусть они будут мужественными, ответственными и мудрыми.

Настоящее время

Все чаще и чаще думаешь, что мы никому сейчас не нужны. Это была история Советского Союза, которого уже нет. Все, что, якобы, нам положено, остается только на бумагах.

Конечно же, нам очень хочется быть услышанными, чтоб история нашей молодости не прошла даром. Мы же воевали не по своей прихоти, нас тогда послала страна. Да, этой страны больше нет, но ведь мы есть. Афганцы могут быть весьма полезными в воспитании молодежи, прививая качества самоотверженности, любви к Родине, мужественности и ответственности.

Надеюсь, что не за горами тот день, когда больше не придется обивать пороги наглухо закрытых дверей кабинетов чиновников, и на нашей улице наступит долгожданный праздник.

Над проектом работала: Юлия Альбе