Узбекистан, Ташкент – АН Podrobno.uz. Председатель Общества физики Узбекистана, профессор Туринского политехнического университета в Ташкенте Даврон Матрасулов в своей авторской статье продолжает полемизировать с Министерством инновационного развития (МИР) о состоянии дел в науке в стране. По его словам, приоритетом для министерства является не рывок или прорыв, а только "удержание на плаву".
– Прежде всего, прочитав длинный текст ответа, который в основном состоит из «дежурных фраз» и лозунгов, я еще раз убедился, что приоритетом для МИР является не рывок или прорыв, а только «удержание на плаву». Более того, судя по тому, что стиль ответа сильно смахивает на стандартные реплики советских времен типа «мы идем по четко нарисованной линии партии», менталитет сотрудников МИР не сильно отличается от таковых советских времен.
Удивляет также название статьи: ведь в своей статье я говорил не о победах, а о застойном состоянии в отечественной науке, которое можно назвать не иначе как плачевным. Тот факт, что в МИР считают реформы и выход из застоя «большой победой», означает ограниченность их амбиций.
Если бы данное ведомство подходило бы на приведенный критический анализ конструктивно, то оно, прежде всего, должно было отвечать на выводы данного анализа. В первой части статьи перечислены достижения МИР за последние 3 года, из которых следует, что приоритетом МИР было не рост, не прогресс, тем более не прорыв, а всего лишь выживание. Ведь, прежде чем написать свою статью, я тоже анализировал эти достижения МИР и на основе такого анализа сделал подобное заключение.
Во второй части они попытались ответить на некоторые мои критические замечания. Данный ответ скорее получился нелепым оправданием, нежели объективным ответом. Разберем подробно ответ МИР на эти критические замечания.
Оправдываясь на критику о низком уровне экспертизы проектов, МИР пишет: Экспертизу проектов проводят отечественные ученые в своих отраслях. При отборе ученых, прежде всего, уделяется внимание их компетентности. Кроме того, принимается во внимание их публикационная активность и степень соответствия их исследований современным требованиям. Если на момент создания научно-технических советов собралось 230 ученых, то сегодня эта цифра достигла 410 человек. Среди них академики, доктора и кандидаты наук, профессора, доценты. Следует также отметить, что за три года более 1000 ученых были вовлечены в деятельность научно-технических советов.
То, что МИР увеличил количество экспертов, разве гарантирует улучшения качества экспертизы? Не это ли подтверждение того, что ведомство ставит в приоритет количество, а не качество? Чтобы убедиться в этом лишний раз, достаточно открыть список членов научно-технических советов (НТС) и посмотреть на их h-индексы и публикации в журналах, входящих в базу данных SCOPUS.
Я сделал это для НТС по “Математическим, физическим и механическим наукам” и нашел, что имена больше половины членов НТС не входят в SCOPUS, что означает отсутствие у них h-индекса и статей (в SCOPUS). Пытался найти их данные в google scholar. Из 28 членов НТС - 9 вообще не имеют там данных. Среди остальных половина имеет h-индекс ниже 5 (есть даже те, у кого h-индекс и 2).
Это еще в google scholar, где учитываются статьи, опубликованные в журналах, не входящих в перечень SCOPUS, и даже в журналах без импакт-фактора! О какой объективной экспертизе и компетентности можно говорить, имея такой список «экспертов»? Уверен, что в НТС по другим направлениям науки ситуация не лучше или ненамного лучше. Еще один момент, глядя на который, не знаешь, нужно удивляться или смеяться – наличие в вышеупомянутом НТС доктора филологических наук. Предполагая возможность точно такой же реакции у читателей, оставляю этот момент без комментариев.
Комментируя мое предложение о привлечении для экспертизы отечественных проектов, МИР пишет: Что касается предложений по привлечению зарубежных экспертов в процессе проведения научно-технической экспертизы, очевидно, что данная мера является целесообразной и в определенной мере усилит процессы отбора проектов. Вместе с тем, как указывает сам автор статьи, наём зарубежных экспертов для проведения научной экспертизы потребует значительных расходов, целесообразность которых, вопреки мнению господина Матрасулова, на данном этапе под большим вопросом. И вот почему.
Первое. Необходимо обратить внимание на качество подготовки нашими учеными проектных заявок. К сожалению, на сегодняшний день оно остается низким. К примеру, из 465 заявок поданных на конкурс фундаментальных научных проектов в конце прошлого года, уже на этапе технической экспертизы (оценка соответствия заявки формальным требованиям конкурсной документации) 327 или 70% были отсеяны, т.е. не прошли на следующий этап.
Второе. Проведение научной экспертизы с привлечением зарубежных экспертов потребует от ученых подготовки заявок на английском языке. Какова доля ученых, владеющих на сегодняшний день английским языком? При том, что уровень владения языком должен быть довольно высоким, достаточным для того, чтобы в полной мере раскрыть суть предлагаемого научного проекта.
Во-первых, я утверждал, что привлечение зарубежных экспертов позволяет намного улучшить качество экспертизы проектов, хотя и потребует дополнительной зарплаты. Однако данные затраты позволяют кардинально улучшить качество экспертизы, позволяя тем самим более эффективно использовать куда значительно большую сумму, сделав финансовый менеджмент намного эффективным.
Тот факт, что уровень и качество экспертизы у нас крайне низкие, не только тормозит развитие науки, но и делает затраты на нее крайне неэффективными. Думаю, непонимание и не восприятие данной реальности обусловлено нездоровым менталитетом, который был указан в качестве одного из основных факторов в науке. Здесь МИР вырвал часть моего предложения из контекста, и попытался этим манипулировать.
Оправдать ненужность качественной экспертизы (с привлечением зарубежных экспертов) низким уровнем проектов и незнанием большинством ученых английского языка – мягко говоря, звучит странно.
Ведь именно уменьшение некачественных проектов путем улучшения качества экспертизы предлагалось в моей статье. Пусть пройдут 10 проектов высокого уровня, вместо 100 некачественных. От них будет значительно больше пользы, чем от 100 проектов низкого уровня. А что касается незнания английского языка большинством ученых, то это - беда, которая также означает, что эти ученые неконкурентоспособные (как минимум в плане фундаментальных исследований).
Как можно «держать руку на пульсе» развития современной науки, не зная английский язык? Ведь более 90% научной информации доступно только на английском языке. Как можно написать статьи для международных реферируемых научных журналов? Как можно докладывать на международных конференциях? И вообще, как можно получить признание в мире? Ведь нужно же, в конце концов, правильно воспринимать новую реальность (прежде всего на уровне МИР). Трата финансов на 100 некачественных проектов вместо 10 качественных и есть неэффективное финансирование науки, которое является одной из причин застоя в науке.
Еще в 2015 году, ни имея никаких административных и финансовых ресурсов, я организовал двухдневный тренинг по написанию научных проектов, пригласив туда экспертов из Германии, которые также являются экспертами различных грантовых программ Евросоюза. Почему МИР не может организовать подобные тренинги при наличии финансовых и административных ресурсов?
Комментируя мою критику о неэффективности подчинения МИР проректоров вузов (по науке) МИР пишет: Должность проректора по научной работе и инновациям была введена Постановлением Президента Республики Узбекистан в соответствии с согласованным предложением Министерства инновационного развития, Министерства высшего и среднего специального образования, Академии наук Республики Узбекистан для повышения активности взаимодействия науки, образования и производства.
Главная цель – подготовка высококвалифицированных кадров для решения проблем отраслей экономики научно-обоснованными идеями и технологиями, ускорение внедрения инновационных разработок отечественных учёных в социальную сферу, сферу услуг, материального производства. На данный момент Министерство ведёт координацию и активно взаимодействует со 112 проректорами вузов по научной работе и инновациям. Благодаря данному взаимодействию в структуре каждого вуза созданы инновационные фонды и подразделения по коммерциализации научных и инновационных разработок и заключены 2243 хозяйственных договора с предприятиями различных секторов экономики.
В инновационные фонды вузов в 2018 году поступило 4,5 млрд сум, в 2019 году – 20 млрд сумов, в 2020 году – 22 млрд сум. Данные средства направляются на стимулирование профессорско-преподавательского состава, создание инновационной инфраструктуры, укрепление научно-технической базы. В качестве примеров можно привести создание бизнес-инкубатора в Ташкентском государственном экономическом университете, создание бизнес-акселератора в Бухарском государственном университете и др.
Если такое подчинение эффективно, то почему прозвучала следующая критика в выступлении Президента страны на видео-селекторном совещании, посвященном стоящим перед высшими учебными заведениями, научными организациями, отраслями и регионами приоритетным задачам в области развития науки и инноваций?
Уровень исследований в высших учебных заведениях очень низкий, совершенно не чувствуется эффект от деятельности проректоров вузов по науке и инновациям.
За период своей научной карьеры я имел научное и научно-организационное сотрудничество с более 50 ведущими университетами из Европы, США, Канады, Японии и Южной Кореи. Ни в одном из них я не видел, чтобы их проректоры подчинялись кому-то либо, кроме ректора, тем более какому-то министерству. Наверное, им нужно перенять опыт МИР, раз он такой эффективный.
Комментируя мое утверждение о некомпетентности и нелепости мониторинга проектов и некомпетентности экспертов, заслушивающих презентации промежуточных результатов, МИР пишет:
Касательно «непонятного» для господина Матрасулова мониторинга текущих проектов и некомпетентности экспертов, заслушивающих презентации промежуточных результатов. Данное заявление является абсолютно необоснованным.
«Уровень компетентности» экспертов я объяснил выше. Достаточно посмотреть на их h-индексы, публикации и прочие достижения (например, на то, кто из них хотя бы один раз был приглашенном докладчиком на международных научных конференциях, проведенных в дальнем зарубежье). А что касается заслушивания отчетов этими экспертами, то мой опыт сотрудничества со множеством зарубежных научных фондов и опять же участия в более 30 международных грантах этих фондов показывает, что нигде в мире промежуточные и заключительные отчеты не заслушиваются в презентации руководителя проекта.
Вместо такого странного «ритуала» заслушивания, руководитель проекта подает в электронном виде отчет, и он проходит экспертизу двумя-тремя экспертами и все. Здесь будет полезно привести еще один пример из деятельности МИР по экспертизе проектов, которая ставит его, мягко говоря, в смешное положение. Как известно, сейчас в МИР проходят презентации проектов, прошедших техническую и научную экспертизы. Руководитель проекта должен представить свой проект перед членами вышеупомянутого НТС. При этом НТС, члены которого совершенно не владеют английским языком и имеют очень низкий h-индексы, требует, чтобы зарубежный партнер проекта присутствовал во время презентации (информируя при этом руководителя проекта всего за сутки пере презентацией).
В результате получается, что зарубежный партнер проекта, которые не понимает ни узбекский, ни русский языки, должен участвовать в презентации на русском языке, более того, он должен ответить на вопросы «экспертов» уровень и h-индекс которых намного ниже, чем его. Такое требование приведет к очередному «опозориванию» представителей отечественной науки перед зарубежными коллегами, создав весьма отрицательное впечатление. Например, мой зарубежный партнер, являясь одним из ведущих ученых в мире по физике конденсированных сред и квантовым технологиям с h-индексом (по SCOPUS) равный 45, должен выступить перед группой совершенно некомпетентных по его теме экспертов. Большую нелепость трудно придумать.
В продолжение данного вопроса, касаясь моего замечания об отсталости МИР в плане налаживания подачи отчетов в электронном виде, МИР пишет:
По приему отчетов, действительно, на сегодняшний день они принимаются в бумажном виде. Полностью исключить бумажные варианты на сегодняшний день мы не можем. Окончательно это станет возможным с широким распространением электронной цифровой подписи среди населения.
Тем не менее, Министерством на текущий год запланирована разработка специальной электронной платформы, обеспечивающей онлайн прием и регистрацию электронных версий отчетной документации по научным и инновационным проектам. На данный момент мы тщательно изучаем зарубежный опыт.
МИР является ведомством, которое ответственно за внедрение передовых технологий, в том числе и передовых информационно-коммуникационных технологий в экономику страны и в гос.управление. Если оно не смогло за целых 3 года внедрить элементарную систему электронной подачи отчетов, то, что от него можно ожидать в плане внедрения передовых цифровых технологий в экономику? Не это ли очередное подтверждение застоя в данном ведомстве?
В период с 2001 по 2003 гг. я находился в университете Альберта (Канада) в качестве приглашенного профессора, где также выполнял научные исследования в рамках одного гранта. Мне тоже приходилась сдавать промежуточные отчеты по данному гранту Национальному Совету по Естественным и Инженерным Наукам (канадский аналог МИР). Но я ни разу не делал этого в бумажном, а отправлял в электронном виде. Если МИР на может наладить такую простую систему, которая была налажена в Канаде 20-25 лет тому назад, то чего можно ожидать от этого министерства в плане более серьезных результатов?
Далее, пытаясь доказать свои «псевдо-достижения», в плане поднятия рейтингов, МИР пишет: В направлении достижения данной цели, Министерством в прошедшем году проведена комплексная работа по включению впервые после длительного перерыва нашей страны в рейтинг Глобального инновационного индекса. Узбекистан занял 93-е место из 131 (последний раз в 2015 году Узбекистан занимал 122 место из 140). Безусловно, данное достижение стало возможным благодаря особому вниманию Главы государства, уделяемому вопросам повышения эффективности научно-исследовательской и инновационной деятельности в стране, проводимых реформ и реализации политики прозрачности и открытости в инновационной сфере.
Совершенно очевидно, что поднятие инновационного индекса произошло, во-первых, за счет снижения количества стран из 140 до 131, во-вторых, за счет коррекции некоторых неправильно учтенных показателей. Поэтому эта никак не может означать развитие уровня науке в направления роста и тем более быть заслугой МИР.
Еще МИР хвастается такими пиар-акциями, как проведение вебинаров, созданием стартапов, бизнес-инкубаторов, инновационных выставок, и т.д.
В частности, МИР пишет: во избежание таких недоразумений, Министерством на постоянной основе проводятся различного рода мероприятия, в т.ч. семинары, вебинары, форумы и выставки. Также, Министерство активно освещает свою деятельность во всех СМИ, включая республиканские телеканалы, газеты, официальные страницы в социальных сетях и новостные каналы в популярных мессенджерах.
Здесь хотелось бы отметить, что с помощью пиар-акций невозможно решать серьезные проблемы в науке, тем более выход из настоя в науке. Нужно решать фундаментальные проблемы, которые создают данный застой и препятствуют выходу из него. Иначе все действия будут аналогичны лечению симптомов болезни, а не причины, обуславливающую данное заболевания, что, в конечном итоге, приведет и дальнейшему прогрессированию патологии, и даже летальному исходу.
Инновационные выставки (тогда они назывались ярмарками) проводили и предшественники МИР, но они практически никакой пользы не приносили. То же самое можем говорить сейчас и о нынешних выставках. Такие утверждения можно было бы воспринимать всерьез, если они заканчивались бы фразами типа «в результате данных мер доля научных разработок и интеллектуальной собственности в ВВП страны выросли на сколько-то процентов». Как мы знаем, такие доли в ВВП страны находятся на уровне нуля (с учетом возможных статистических погрешностей), тогда как в некоторых развитых странах в районе 50%.
Далее, отвечая на мою критику отсутствия реагирования на угрозу короновируса, МИР приводит несколько общих конкурсов, в которых есть тематика короновируса. Приводя свою критику, я имел в виду не такие «жалкие» конкурсы, а конкурсы на проекты междисциплинарного характера, то есть наподобие тех, которые объявлялись, например, научным фондом Фольксвагена, первый и второй конкурсы немецкого исследовательского сообщества (DFG), японским JST, российским РФФИ и др. Советую МИР посмотреть на задачи и требования, а также уровень этих конкурсов, чтобы они понимали, насколько жалким выглядит их конкурс.
Далее МИР делает вывод: в целом, по всей статье автора, как уже ранее было отмечено, многие выводы построены на его сугубо субъективном поверхностном понимании происходящего. Спешим заверить господина Матрасулова о том, что Министерство отнюдь не прибывает в состоянии застоя. Все предложенные им идеи и предложения приняты нами во внимание, а те из них что действительно несут в себе смысл и рациональность, будут учтены при разработке Стратегии инновационного развития Узбекистана до 2030 года.
Такой вывод звучит по меньшей мере странным. В отличии от руководства МИР, мой критический анализ состояния отечественной науки и мои предложения по ее вытаскиванию из застоя основаны на:
1) Моем опыте научного и научно-организационного сотрудничества с более 50 ведущими университетами мира;
2) Участия в более 20 международных конференциях за рубежом, среди которых были и посвященные вопросам науки и образования;
3) Организации более 30 международных научных конференций и в Узбекистане и других странах, часть из которых получили широкий резонанс в международном академическом сообществе;
4) Опыте сотрудничества с рядом международных научных фондов и агентств по финансированию науки из Канады, США, Японии и Европы (а также сотрудничестве с экспертами по менеджменту науки и образования из этих стран);
5) Более чем 10-летнем пребывании, в качестве приглашенного профессора, в различных развитых странах.
Также МИР пишет: В Мининноваций отметили, что отнюдь не игнорируют критику, а наоборот, учитывая ее, применяют системные подходы к решению имеющихся проблем.
Читая это весьма неубедительное утверждение, хотелось бы спросить, что полезного для себя получил МИР из данной статьи, а также из моих предыдущей статьи и интервью, опубликованных в 2017 году (то есть до образования МИР), которые были первыми выступлениями в прессе с критическим анализом состояния науки и образования в Узбекистане, а также из статьи 2019 года, где была предложена дорожная карта по выходу из застоя.
Судя по тому, что ответ МИР на мою критическую статью состоит из неуместных оправданий, можно заключить, что они либо не читали, либо ничего не воспринимали из этих выступлений, а смогли только обнаружить опечатки в тексте, которые они почему-то называют грамматическими ошибками.
В конце своего ответа МИР пишет: все необходимые условия для этого созданы, учтены все актуальные проблемы сферы науки и инноваций, создана прочная нормативно-правовая база, разработаны четкие планы по выработке действенных механизмов внедрения инновационных решений в экономику и дальнейшему повышению интеллектуального и технологического потенциала страны.
Читая это, невольно задаешься вопросом: выходит, по уровню науки мы впереди планеты всей. Тогда зачем деятельность МИР подвергся критике в выступлении Президента страны на видео-селекторном совещании, посвященном стоящим перед высшими учебными заведениями, научными организациями, отраслями и регионами приоритетным задачам в области развития науки и инноваций?
Из вышеизложенного критического анализа (а также анализа, приведенного в предыдущей статье) эффективности экспертизы и финансирования фундаментальных научных исследований следует, что будет целесообразным отделения от МИР финансирования фундаментальной науки, создав Национальный Фонд Поддержки Фундаментальных Исследований. Это позволит значительно улучшить качество экспертизы и эффективность финансирования фундаментальных исследований.
По моим наблюдениям, МИР сейчас напоминает детский сад, воспитанникам которого поручили создать космический корабль для полета на Марс и для межгалактических полетов. Ведь в лучшем случае эти воспитанники смогут создать только бумажный макет такого корабля.
В завершении хотелось бы привести, одно известную поговорку: если слепой не воспринимает того, что он слепой, а глухой – свою глухоту, то, скорее всего, это диагноз более серьезной, чем слепота и глухота, патологии. Очень надеюсь, что подобный диагноз не относится к МИР.
Еще раз утверждаю, что без изменения менталитета, не ломав нездоровые традиции и тенденции, которые сформировались в отечественной науке и академическом сообществе, не проводя кардинальные (вместо проводимых ныне кустарных) реформы, мы не можем вытащить отечественную науку и образование из застоя. Это относится не только к МИР, но и к Академии наук, МинВузу, и еще в большей степени ВАК.
Хочу отметить, что вышеизложенный «ответ на ответ» является критическим анализом состояния науки и деятельности МИР «в первом приближении». При необходимости, можно представить более детальный, математически точный критический анализ.
Комментарии отсутствуют