Узбекистан, Ташкент – АН Podrobno.uz. На сайте Национального информационного агентства Узбекистана появилось интервью с одним из бывших первых руководителей Узбекистана Рахимом Раджабовым. Интервью интересно, прежде всего, оценками приватизации, состояния промышленности Узбекистана первой половины 1990-х.
Раджабов, уроженец Каракульского района Бухарской области, руководил в Ташкенте экскаваторным заводом, предприятиями "Алгоритм" и "Машхлопок". С 1990 года и до самого выхода на пенсию он занимал посты заместителя председателя правительства, государственного секретаря при президенте и заместителе премьер-министра.
Ниже предлагается сокращенный перевод упомянутого интервью с узбекского языка.
– Вы были первым и последним (единственным) государственным секретарем в новейшей истории Узбекистана. Известно, что в США, например, человек в этой должности занимается внешней политикой. В нашей же стране эта должность существовала параллельно с должностью министра иностранных дел. Каков был круг ваших обязанностей? Для чего была учреждена и упразднена эта должность?
– Независимость была для всех неожиданным событием. Любое государство, каким бы оно не было, – малым и большим, – это, прежде всего, хозяйство, а хозяйство, как известно, не бывает малым или большим, без проблем. Для решения всех проблемных вопросов деятельности одного президента было мало. Это, во-первых.
Во-вторых, у нас в стране никто не готовил кого-либо для выполнения обязанностей президента. Когда Ислам Каримов собирал свою команду, мне посчастливилось попасть в нее. "Ты будешь тянуть одну, а я – другую сторону", – заявил он мне тогда.
Однако позже многое добавилось. Президента увеличилось количество дел, связанных с внешней политикой, а кто-то должен был тянуть и политику внутреннюю. Самые большие проблемы того времени – наступавший голод, отсутствие валюты, фактически открытые настежь границы, которых не было кому защищать.
Надо признать, что первые четыре-пять лет, пусть и с большими трудностями, прошли недаром. Да и покойный Ислам Каримов, с течением времени, приобрел большой опыт. После выборов я обратился к нему с просьбой сократить мою должностью и перевести меня на должность прежнюю – заместителя председателя Кабинета Министров.
И еще об одном. С течением времени вокруг президента оставалось все меньше людей, преданно служивших государству: увеличилось число людей корыстных, образовавших своеобразную "мафию". Если так посмотреть, именно я должен был быть человеком, критиковавшим президента, ибо с тех пор, как я сказал ему, что больше не могу работать, не работаю уже около тридцати лет. В принципе я не был человеком кого-то.
– Удалось ли сразу установить контроль над богатствами недр, то есть золотом, нефтью и газом Узбекистана после достижения независимости?
– Приведу пример. Прошло всего полтора-два года после достижения независимости. Я отправился в Зеравшан: тогда добывалось около 10-15 тонн золота в год. Это были времена, когда руководители предприятия действовали согласно принципу "слезу с коня – но не уйду с поля". Были примеры неподчинения и даже откровенного саботажа.
Пришлось посадить их за стол. Я заявил: "Золото – наше, оно должно поступать в нашу казну. Поэтому и приведите свои счеты в соответствии с этим. Если вы думаете, что вот мы уйдем, а местные не смогут добывать золото, то ошибаетесь. Золото, как известно, не гниет. Оно будет вновь добываться тогда, когда появятся национальные кадры, а того будет лежать там, где лежало".
– А сколько тогда добывалось золота?
– Первоначально 50-60 тонн в год. Сейчас в 2-3 раза больше. Раньше работал один завод, а сейчас их целых три.
– Тогда говорили, что золото Узбекистана размещалось в зарубежные банки в качестве гарантий кредитов. Как человек сведущий, не могли бы вы сказать, куда и сколько?
– Есть государственные секреты со сроком в 20 или 25 лет. И за их разглашение можно ответить перед законом. Еще не пришло время. Могу лишь сказать, что узбекское золото хранится в британских, швейцарских и американских банках…
– До начала беседы, Вы сказали, что "авиационная промышленность у нас развивалась и остановилась". А как обстояли дела с тяжелой промышленностью, как Вы оцениваете ее состояние?
– Было время, когда некоторые заводы Узбекистана не уступали по мощи лучшим заводам в СССР. Однако затем пошли процессы кризиса и в авиационной, и тяжелой промышленности. Был закрыт соответствующий отдел в аппарате правительства. Многие же предприятия фактически попали в руки проходимцев.
Сейчас можно проверить, кто и как их приватизировал. Ведь законодательство требовало, чтобы и после приватизации предприятия работали в прежней направленности. Например, ташкентский завод "Алгоритм" был оценен в 20-30 миллиардов долларов. Там было много уникальной техники, технологичного оборудования, детских лагерей – все это и составляло указанную сумму. Кто, во сколько продал это завод, куда делились технологии? Не найду ответа на эти вопросы.
В принципе государство без тяжелой промышленности – не государство. Обязательно ли покупать самолеты, предположим, в США? Разве нельзя было продавать отечественные самолеты, предположим, в Китай, Индию, Пакистан? Мы же все закрыли. Попробуйте починить телевизор – оборудование для его ремонта дороже самого производства.
– Почему же так произошло?
– Первый президент знал об этом. Но… Откуда вы думаете, эти роскошные жилые дворцы, горные зоны отдыха, откуда появились миллиарды для их постройки? Все появилось за счет обнищания народа. Допустившие это и проводили государственную политику. И хорошо, что нам досталось богатое государство, многое еще было. Теперь же надо думать о будущем, о наших детях.
Спросите меня, скупал ли, имею ли я акции предприятий? Нет. Делавшие же это сразу обналичивали их. Разве выпускали прежнюю продукцию, машины или трактора приватизированные предприятия? Все приказали долго жить.
– Надо ли понимать, что Вы сейчас делаете вывод о фактической гибели отечественного машиностроения. Но ведь было основано отечественное автомобилестроение?
– Да, мы выпускаем автомобили. Но стоит поломаться какой-либо одной ее детали, начинается катастрофа. Потому как детали в большинстве своем производятся за рубежом. Да, тяжело выпускать все здесь, у себя. Но ведь надо наладить выпуск хотя бы 60 процентов комплектующих.
Когда я был заместителем председателя правительства в Асаке функционировал завод автомобильных прицепов. Первый Президент, отправившись с визитом в Южную Корею, позвонил мне из Сеула и сообщил о продаже этого асакинского завода – хотя предприятие это еще не теряло прибыльности. Прицеп – вещь достаточно нужная, такая же нужная, как и автомобиль. Я сказал тогда первому Президенту: "Если есть необходимость в автомобильном заводе – можно выделить 45 га земли за существующим заводом для постройки нового".
Вслед за этим с визитом в Сеул отправился и я, обсудили оставшиеся проблемы там. Мое предложение заключалось, и мы договорились в том, чтобы отечественные автомобили выпускались численностью в 80–100 штук в год, были дешевыми, доступными, приблизительно в 3–4 тысячи долларов.
– Почему же потом так выросла цена автомобилей?
– Потому как не было людей, требовавших соблюдения буквы и духа подписанных с иностранцами соглашений. А в них была точно определена цена. Скорее всего, в последующем скачке цен была заинтересована именно наша сторона. С кем бы ни договаривались, с Южной Кореей или США, надо, очевидно, думать об интересах народа. Или потворствовать обнищанию народа и наполнять таким образом бюджет?
Могу сказать откровенно как друг и единомышленник. Не все в стране, к огромному сожалению, находилось при строгом контроле первого Президента. Зачастую, иногда тон задавали голодные волки, уничтожавшее на пути все живое. Помните фарфоровый завод – его продукцией восхищался Генри Киссинджер? Это предприятие было продано и, как оказалось, за счет проданного можно было построить еще пять таких заводов, а сейчас собираются вновь строить фарфоровый!
Простой народ фактически пожирали таможенники, транспортники, другие привозили из Китая продукцию на один сумм, и перепродавали ее за 5 сумов… Делало это сознательно.
У узбеков говорят: "Обидно не за живот, а за честь". Ушел с постов в 1997 году. Жил забытый друзьями…
– На воротах Вашего дома появилась табличка "Ветеран труда", аналогичный знак украшает и Вашу грудь. Значит ли это, справедливость восторжествовала?
– Да вот вспомнили меня. Многое совершенно поменялось. Президент Шавкат Мирзиёев инициативен, совершил рабочие поездки практически во все районы Узбекистана. Эта особенность нынешнего лидера нации и любого руководителя такого ранга вообще – бывать везде, разговаривать со всеми, находить путь к сердцу каждого.
Не пропусти ничего важного: больше новостей в Telegram-канале Podrobno.uz.
Перевод с узбекского на русский был "машинный"? Слишком много ошибок!
Прекрасное интервью у умного и уважаемого человека о периоде жестокого, политического, экономического и социального кризиса. Это человек, который был в гуще событий и вынес вместе с другими, на своих плечах самую тяжкую и самую страшную его ношу. Сейчас он вспоминает, лишь отдельные фрагменты этого времени, но жизнь тогда подчинялась не фрагментам, а своей общей логике. Вот её-то, эту, навязанную извне "логику" и удалось сломать, благодаря беспрецедентной поддержке руководящих структур республики, наших учёных экономистов, и прежде всего из Института экономики Академии наук Республики Узбекистан. Они сумели создать свой эксклюзивный механизм реформирования и "натянуть глаза на жопу" иностранным экспертам (Источник: Большой словарь русских поговорок. Справочно: Жопа - задняя часть ягодиц. Источник: Словарь русского арго ) . Они доказали, что реформировать можно и без всяких "шоковых терапий", спокойно и методично продвигая экономику вперёд. Ключевую роль в этом сыграли две вещи. Во-первых, в Законе Республики Узбекистан "О предприятии" удалось провести малозаметную, но основополагающую для устойчивости экономики формулировку в Статье "Финансы предприятия". Там наши учёные всего лишь поменяли, навязываемую иностранными экспертами, очерёдность платежей. Если в рекомендуемом варианте в первую очередь предприятия должны были платить налоги, а потом зарплату рабочим, то в нашем, узбекском варианте на первое место была поставлена зарплата, а уж потом налоги. Поэтому, в условиях жесточайшего кризиса, предприятия в Узбекистане, в отличие от предприятий всех стран СНГ, не останавливались. Не останавливались, потому что людям за работу продолжали платить зарплату. Во-вторых, разработка и принятие тогдашним Верховным Советом эксклюзивной модели приватизации. Об этом я уже писал. Сейчас в этом комментарии я Вам даю мой текст тезисов доклада на какой-то международной конференции 2004 года. А потом поищу и выложу в Фейсбуке полную статью о нашей приватизации, опубликованную в Швеции. Вот текст тезисов моего доклада о приватизации в Узбекистане. Это материал 2004 года: Ивонин В.А. Ташкентский Государственный Институт Востоковедения Инвестиционная модель приватизации Узбекистана В Узбекистане приватизацию государственного имущества всегда рассматривали в качестве основного направления экономических реформ. Однако с позиций обеспечения поступательного развития экономики государства именно этот процесс проходил наиболее противоречиво. На разных этапах его осуществления как в среде теоретиков, так и практиков приватизации начинали доминировать исключающие друг друга точки зрения на ее цели и задачи, вследствие чего развивались различные, как правило, разнонаправленные тенденции осуществления программ приватизации. Хотя в целом общая цель разгосударствления экономики практически достигнута, нельзя не отметить серьезные трудности, сопровождавшие ее реализацию. Реальные корни многих противоречий выходят за пределы экономической политики Узбекистана. Их большую часть следует отнести на внешние факторы, обусловившие характер развития многих процессов реформирования экономики. Идея отказа Узбекистана от ваучерной приватизации, запущенной практически во всех странах с переходной экономикой исходила из реальной экономической обстановки того периода. Дело в том, что на руках у населения находилось 15 млрд. рублей (почти полтора годового бюджета государства) не обеспеченных товаром «горячих» денег, которые давили на потребительский рынок, усугубляя экономические и социальные проблемы. Их можно было изъять либо путем отпуска цен и организации гиперинфляции, или предложив населению реальный товар в виде имущества государственных предприятий. Именно таким, антиинфляционным и инвестиционно ориентированным путем пошел Узбекистан, приняв Закон «О разгосударствлении и приватизации». Его суть состояла в том, чтобы изъять инфляционные «горячие» деньги населения и направить их на инвестирование производства. Фактически таким путем решалась триединая задача: во-первых, обеспечивалась стабилизация потребительского рынка, что было исключительно важно для нормализации социально-экономической обстановки, во-вторых, государственная собственность передавалась в частные руки, в третьих, за счет средств населения создавались инвестиционные ресурсы для развития производства. Первые этапы реализации инвестиционной модели приватизации показали более чем обнадеживающие результаты. Однако в условиях единой валюты запуск механизмов гиперинфляции осуществленный российским правительством привел к серьезным противоречиям и потребовал адаптации модели к новым условиям.