Узбекистан, Ташкент – АН Podrobno.uz. Польская журналистка Агнешка Пикулицка, пишущая статьи для Al Jazeera, The Guardian, Eurasianet и The Diplomat, благодаря которой неповоротливая махина узбекского МИДа, возможно, наконец-то начнет меняться, согласилась ответить на вопросы корреспондента Podrobno.uz.
Она рассказала о том самом "Рустаме", ситуации в МИД Узбекистана, своем отношении к нашей стране и реформах, которые здесь происходят.
– Ваша ситуация подтолкнула многих журналистов, которые испытывают проблемы с МИД Узбекистана не бояться и открыто писать об этом в местных СМИ. Каковы в целом Ваши впечатления от работы этой структуры? Что стоит поменять, по Вашему мнению?
– Мне кажется, там надо поменять все. Нужны масштабные системные изменения. Но это, конечно, невозможно. Мне кажется, ничего не изменилось в этой структуре за последние много-много лет. Там сидят те же люди, которые сидели при Каримове. И самая главная проблема: им кажется, что дать иностранному журналисту аккредитацию – это дать ему какую-то привилегию. Но во всем мире принято, что аккредитация – это просто право освещать ситуацию в любой стране.
И самое главное там не понимают, что, если они помогут мне получить какой-то комментарий от власти, это не помогает мне, это помогает им, потому что они имеют возможность показать свою точку зрения. И если комментария нет, это не делает плохо мне, это делает плохо им…
В Министерстве иностранных дел Узбекистана постоянно стараются давить на журналистов, чтобы они писали позитивные статьи. И это только ухудшает имидж Узбекистана в глазах иностранных журналистов. Потому что вот таким давлением они ничего не добьются. Я очень сомневаюсь, что хороший западный журналист будет писать так, как им нравится, на заказ. И это самое время, чтобы они это поняли.
Они ведут себя как какая-то очень секретная структура. Неизвестно, как зовут сотрудников, с которыми мы общаемся. Надо менять культуру работы. Пресс-служба работает очень-очень плохо. И то, что я получила аккредитацию, ничего не меняет. У них просто не было выбора. Полгода я звонила каждую неделю, никто мне не давал мне никакой информации…
– Вам удалось узнать настоящее имя "Рустама", его должность? Получить факты, что этот человек уволен? Или, возможно, это просто ширма для отвода глаз и отписка для общественности?
– Нет, я не узнала, как его зовут и, если честно, меня эта тема больше не интересует. Это хорошо, что его уволили. Я слышала, что это действительно произошло. Но больше не буду делать расследований по этой теме. Но, это возможно, что он сотрудничал с СГБ, и его задача была seduce me [соблазнить меня – перевод]. Конечно, я не имею никаких доказательств, но я получила информацию от неофициальных источников, что это действительно так.
– Вы писали, что "Рустам" был ранее закреплен за Вами в МИД. Вы получили новую аккредитацию - Вам назначили нового "Рустама" или дали полную свободу деятельности? Были ли какие-то условия со стороны ведомства при выдаче аккредитации?
- Нет, мне не дали нового "Рустама". У меня есть номера нескольких сотрудников Министерства иностранных дел. И я с ними буду работать. Я надеюсь... Никаких условий не было. Все прошло очень… очень быстро.
– Не боитесь давления на Вас со стороны органов, каких-то провокаций?
– Конечно, провокации могут быть. Это всегда возможно. Но думаю, моя история [еще раз] показала, что в Узбекистане уже невозможно игнорировать мнение общества. И что соцсети очень-очень быстро реагируют на такие ситуации. Я уже знаю, что, если у меня будут какие-то проблемы, первая вещь, которую я сделаю, это буду освещать это в социальных сетях. Мне кажется, что это единственное, что мы можем сделать, как журналисты, чтобы защищать себя.
– Скажите, Вы сталкивались с подобной ситуацией в других странах?
– Я не сталкивалась с подобными ситуациями в других странах, где я работала. Наоборот, все происходит очень легко, без проблем. Особенно, например, в Афганистане, где государство очень помогает журналистам, нет никаких проблем, чтобы встретиться на любое интервью с чиновниками. И вообще получить аккредитацию занимает один день.
Поэтому, когда здесь, в Узбекистане, мне говорят, чтобы получить продление аккредитации мне надо подать заявление на два месяца вперед… Это просто какой-то кошмар. Конечно, есть много стран, где ситуация похожа на Узбекистан. Но в странах, где службы и государственные институты работают так, как должны, получить аккредитацию занимает несколько дней.
- В комментариях Вы часто писали, что считаете происходящее в Узбекистане неким застоем, отсутствием прогресса, а, например, в Украине – хорошее развитие демократии. Насколько верны эти высказывания? Что Вы можете сказать о современном развитии Узбекистана? О свободе слова и роли социальных сетей в медиасфере нашей страны?
- Не помню, говорила ли я про Украину, но, если мы говорим про Узбекистан, мне кажется, что изначально, как Мирзиёев пришел к власти, многие изменения случились. Особенно в плане свободы слова и СМИ. Но сейчас этот прогресс чуть задержался (приостановился). Конечно, давление на журналистов продолжается, есть темы, которые поднимать не надо.
Но то, что я вижу это очень быстрое развитие социальных сетей и узбекской журналистики, которой раньше не существовало вообще. Мы видим, что соцсети и узбекские блогеры имеют намного больше влияния на ситуацию в стране. И в этом плане ситуация намного лучше, чем 2-3 года назад. И, мне кажется, за последние 4 года – это самое большое изменение, которое произошло в Узбекистане. Люди уже не боятся говорить о проблемах, критиковать власть. И это процесс, который невозможно остановить. Я так думаю.
– Планируете работать на предстоящих выборах президента?
– Да, конечно, буду работать во время президентских выборов точно.
– В целом, трудно ли быть женщиной-журналистом?
– Это сложный вопрос, потому что я никогда не была мужчиной-журналистом. Есть позитивные и негативные моменты. Например, как женщине-журналистке люди мне больше помогают, чем моим коллегам мужчинам. Люди намного более откровенно со мной говорят, чем с мужчинами. И это хорошо. Но да, есть проблема с домогательствами.
Есть проблема с тем, что очень часто эксперты, с которыми я говорю, не считают меня серьезным журналистом, потому что я женщина. Разные гендерные вопросы, конечно, возникают иногда. Но в общем, я не очень часто сталкиваюсь с какими-то проблемами из-за того, что я женщина. Ситуация с "Рустамом" – это конечно special situation [особая ситуация - перевод].
- Расскажите, что Вам нравится в нашей стране (речь не об устройстве государства и журналистике)?
- Многое… многое мне здесь нравится, поэтому я и живу здесь. Я очень люблю узбекских людей, с которыми я здесь встречаюсь. Они намного вежливее, и оказывают помощь намного охотнее, чем, например, в Западной Европе. Мне кажется, Узбекистан – это единственное место, в котором я жила, где я могу попросить моих друзей, чтобы они смотрели за моим котом, когда я уезжаю. И я знаю, что они действительно будут делать это. Погода мне нравится тоже.
Узбекистан – красивая страна, мне очень нравится здесь, и я не собираюсь пока никуда уезжать.
Подсаживаем на новости: заходи на наш Telegram-канал.
Комментарии отсутствуют