Узбекистан, Ташкент – АН Podrobno.uz. Несмотря на то, что Ташкент был глубоким тылом во время Великой Отечественной войны, выжить здесь было не просто. Большая страна отдавала последнее на фронт, а в тылу люди голодали. Это было сложное время, но все помогали друг другу, понимая, что фашистов кроме нас остановить некому.
"Мы жили в Ташкенте в небольшом глинобитном домике из двух комнат в районе Тахтапуля. Сложное было время, денег не хватало. Ташкент в военные годы был темным, с холодными зимами. Я, четырехлетний малыш, помню, как голодал – это чувство забыть невозможно, я пронес его через всю жизнь. Все дети войны дорожат хлебом, который, действительно, всему голова. Это не пустые слова, в них заключается правда жизни", – рассказал Тулкин Искандаров.
Тулкин Искандаров – родился в 1939 году в Ташкенте, где и провел годы Великой Отечественной войны. Академик Академии наук Узбекистана, возглавлял Институт санитарии, гигиены и профзаболеваний, занимал должности главного государственного санитарного врача, заместителя министра здравоохранения.
– Мой папа ушел на фронт в самом начале войны в июле 1941 года. С той поры он числился без вести пропавшим. Ни одной весточки от него мы так за всю прошедшую жизнь и не получили. Я не знаю, где и когда он погиб, в какой стороне похоронен, но уверен в одном – его душа всегда рядом со мной.
Я часто задавал маме вопрос об отце. Было видно, насколько тяжел был для нее ответ. После множества моих попыток узнать хоть что-либо, мама, собрав все силы своей души, ответила: «Сыночек! Твоя семья теперь – это я. Знай, что я всегда буду рядом».
Моя мама так и не вышла замуж, она полностью посвятила себя мне, единственному сыну, поставила на ноги, дала образование. Она была красавица, с гордой походкой, чернобровая, с длинными косами. Мама ждала папу всю жизнь и верила, что он жив и даст о себе знать. Через десятилетия я обращаюсь сейчас к ней и бесконечно за все благодарю.
Мы жили в Ташкенте в небольшом глинобитном домике из двух комнат в районе Тахтапуля. Сложное было время, денег не хватало. Ташкент в военные годы был темным, с холодными зимами. Я, четырехлетний малыш, помню, как голодал – это чувство забыть невозможно, я пронес его через всю жизнь. Все дети войны дорожат хлебом, который, действительно, всему голова. Это не пустые слова, в них заключается правда жизни.
Я часто просил дедушку: «Дай, дай мне, ну пожалуйста, хоть кусочек хлеба!» Иногда я плакал и не мог заснуть от голода. Вместо хлеба мы готовили «затируху» или как ее называют по-узбекски «атала». В кипяток бросали и размешивали две-три ложки кукурузной муки, получалась белесая жидкость, «военный супчик», который давал лишь видимость насыщения.
Мама работала на хлебозаводе. Всего один-единственный раз за все военные годы она повела нас на свое рабочее место. Правила военного времени были строги: ни одной крошки не разрешалось выносить за пределы завода, воровство строго каралось статьей «Враг народа». Зато на месте работникам разрешалось съесть положенную норму хлеба.
И вот мы стоим у проходной хлебозавода. Я и моя двоюродная сестренка были оглушены восхитительным запахом свежей выпечки, он был волшебным, окружал нас.
Мы зашли в подсобное помещение и чуть не упали в обморок от счастья: мама вынесла мне и сестренке целую буханку свежего благоухающего хлеба! Он был серого цвета, прямо из печи, еще горячий. Возможно, в нем были жмых, отруби, еще что-то. Но это был настоящий хлеб! Не могу передать эти чувства, слезы застилают мне глаза. Как же мы наелись тогда, первый и последний раз за всю войну.
Мы съели на пару с сестрой всю буханку сидя там же, в раздевалке хлебозавода, под взглядом горестно смотревшей на нас в слезах гардеробщицы, которая была маминой подругой. Мы бережно отправили в рот каждую крошку, смакуя ее. Это было блаженство. В конце осталось немного мякоти и горбушка. Мы, думая о голодной сестренке и рискуя, вынесли эти драгоценные кусочки за ворота завода. Я сообразил засунуть остатки буханки в свои шаровары и пронести через проходную. Это был огромный риск.
Конечно, этот военный хлеб я не забуду никогда. Целая пропасть разделяет меня нынешнего от того худенького полуголодного малыша в громадных шароварах, наевшегося до отвала один раз за всю войну, радостного и ликующего от того, что принес ту вкуснейшую горбушку своей голодной маленькой сестренке.
Комментарии отсутствуют